Хорошо известно, что в России постоянно растет число незарегистрированных браков, и все-таки отношение к этим союзам, скорее, осуждающее. Особенно в том случае, если люди живут в фактическом, но не легитимном браке, имея детей: более трети женщин и мужчин не признают допустимости таких отношений. Половина женщин и четвертая часть мужчин "очень негативно" настроены по отношению к сожительству и в том случае, если детей нет.

Интересно, что совместная жизнь с родителями одного из супругов принимается российскими респондентами еще в меньшей степени, чем вариант незарегистрированного брака. Наиболее положительно многопоколенную семью оценивают незамужние матери - вероятно, они имеют в виду прежде всего помощь в воспитании детей, которую оказывают в этом случае бабушки. Это свидетельствует, конечно, об особых трудностях положения (быта, финансовой ситуации) незамужних матерей в России. И все-таки можно сказать, что "институт бабушек", считавшийся одной из достопримечательностей советской семьи, все более уходит в прошлое, все меньше принимается как норма для городской семьи, в которой растет ребенок-дошкольник. Данные свидетельствуют о том, что нормой стала нуклеарная семья, а значение родительской, в том числе отцовской роли в семье увеличивается по сравнению с прошлым, когда существовала "женская доминанта" в воспитании (мать и бабушка).

Если обратиться к ответам респондентов из других европейских стран, то, хотя зарегистрированный брак и для них остается "вне конкуренции", приоритеты выглядят несколько иначе, чем в России.

Так, в Восточной Германии респонденты более либерально, чем в России, настроены по отношению к сожительствам, но активно отрицают как неполную семью, одиночество и автономию (жизнь в раздельных квартирах), так и объединение с друзьями или родителями одного из супругов.

Напротив, Польша выделяется на фоне других как раз большим принятием неполной семьи. Отчасти это связано с тем, что доля женщин воспитывающих ребенка без мужа была в период опроса самой высокой именно в Польше (26% - против 22% в Восточной Германии, 16% в Западной Германии, 14% в России). С другой стороны, в Польше, как мы покажем в дальнейшем, более чем в других Европейских странах принимается тип работающей женщины, независимой ^ориентированной на карьеру. Это "сочетается" с уже отмеченным нами "семейноцентризмом" поляков, что нашло свое отражение и в том, что именно незамужние матери в Польше выделяются среди респонденток этой группы тем, что в подавляющем большинстве "очень позитивно" оценивают зарегистрированный брак.

Но в целом самую положительную оценку зарегистрированного брака демонстрируют венгерские респонденты, хотя при этом они не в меньшей степени, чем респонденты из других стран, принимают сожительство.

Самая же высокая степень принятия сожительства, равно как и одиночества, в Западной Германии (особенно это характерно для женщин). Кроме того, в "обеих" Германиях статус незамужней матери заметно меняет ее отношение к зарегистрированному браку -только 37-39% респонденток этой группы "очень позитивно" относятся к этой форме совместной жизни, в отличие от почти полного принятия ее замужними матерями и подавляющим большинством мужчин-респондентов.

Таким образом, несмотря на лидирующее положение зарегистрированного брака среди других форм совместной жизни, сожительство постепенно приобретает характер "параллельной" нормы - одного из вполне возможных и даже предпочитаемых вариантов семейной жизни. Причем в большей степени принимают эту форму организации отношений женщины.

Если же вернуться к России, то наиболее существенным ее отличием является самая высокая доля неприятия отличных от зарегистрированного брака форм совместной жизни (этот факт вполне согласуется с наиболее низкими значениями ценности "терпимость", зафиксированными в российских ответах - см. главу о ценностях). Так, только среди российских респондентов количество "очень позитивно" относящихся к сожительству ниже доли относящихся к нему "очень негативно". Все остальные негативные оценки также выше в России. Можно предположить, что плюрализм форм семьи и образа жизни в меньшей степени вписывается в российскую семейную идеологию и в представления людей об организации межличностных отношений.

В период социальных катаклизмов, которые переживают постсоциалистические страны и Россия, вопрос о том, что происходит с институтом семьи, стал одним из самых актуальных. Это связано с тем, что любое общество, рассматривая семью как одну из главных жизненных опор, особенно обеспокоено возможностью ее если не разрушения, то деформаций, которые могли бы привести к непредсказуемым последствиям для будущего этого общества. В то же время, широко распространено мнение о том, что "именно в период кризисов возрастает роль и значение семьи как важного буфера между индивидом и социальными переменами... Она проявила себя как весьма функциональная система, обладающая высокой способностью к адаптации в самой различной обстановке [10].

Надо сказать, что европейских странах к 1991 году выявились две тенденции, разделившие их на "два лагеря". Первая - последовательное движение к утверждению эгалитаристской модели семьи, характерная для стран Западной Европы. Вторая тенденция, которая выразилась в попытке "доиспользовать" потенциал традиционной семьи, обнаружилась в большинстве стран Восточной Европы и в России. В этом смысле весьма показательны результаты опроса, проведенного в 1991 году в пятнадцати Европейских странах. Среди стран, участвовавших в опросе, были и страны, участвовавшие в нашем сравнительном исследовании. Результаты опроса представлены на графиках 1.2.1.-1.2.3. [II].

Как можно видеть, в постсоциалистических странах, за исключением Восточной Германии, женщины, в целом, оказались менее эгалитарны, чем жительницы Западной Европы, а мужчины более патриархальны.

В сравнительном исследовании, проведенном в тот же период времени (1990-1991 гг.) в Грузии, России, Польше и США, обнаружилось, что для мужчин в Грузии и России была "характерна ориентация на комплиментарность ролей - только муж ответственен за материальное обеспечение. В России установлены и самые существенные различия в представлениях жен и мужей, касающихся патриархальности-эгалитарности в супружеском взаимодействии. В реальном же поведении супруги обнаруживали больше сходства, нежели во взглядах" [12]. Речь идет, таким образом, о том, что для России характерна большая сегрегация тендерных ролей, проявляющаяся в несовпадении взглядов мужчин и женщин на семейное взаимодействие и в представлениях о желаемом ролевом балансе в семье. Характерно также отмеченное несовпадение этих представлений и практики. Как будто бы непринятие сознанием реальных изменений в супружеском взаимодействии.

Эти особенности нашли отражение и в Европейском сравнительном исследовании 1991 года.

Отметим, в первую очередь, характерный "российский профиль" ответов на вопрос "Кому сейчас лучше в жизни?" (таблица 1.2.1.).

Как видно из таблицы, в России, как и в других постсоциалистических странах, несмотря на весь опыт равноправия, предпочтительным считается "мужской" образ жизни. Одновременно в ней - ив этом уже отличие России от других постсоциалистических стран - образ жизни домашней хозяйки связывается с представлением о "лучшей жизни" в большей степени, чем, фактически, общепринятый образ жизни работающей женщины. Это позволяет предположить, что неудовлетворенность своей нынешней ситуацией у российских респондентов выше, чем у респондентов других стран, участвовавших в исследовании, - возможно, потому, что прошлый, социалистический, опыт воспринят ими наиболее противоречиво.

Действительно, российских респондентов отличает самая высокая степень неудовлетворенности различными сторонами окружающей их жизни, в том числе семейной. Некоторые сравнительные результаты ответов женщин представлены на графиках I.2.4-I.2.11.

таблица 1.2.1. Распределение ответов на вопрос "Кому сейчас лучше в жизни" (в % к числу ответивших)

Ответы российских респонденток продемонстрировали самые низкие показатели удовлетворенности жизнью в целом, своим супружеством и наиболее пессимистическую оценку перспектив своей страны (графики I.2.4.-I.2.11.). По сравнению с респондентками из Западной Германии и Венгрии, жительницы России наименее довольны тем, как им удалось достигнуть баланса между работой и домом (график I.2.7.), чаще, чем немки и венгерские женщины, считают, что являются недостаточно хорошими матерями (график I.2.8.), чаще признают свою неуверенность в материнской роли (график I.2.9.). Среди них же самая высокая доля недовольных распределением обязанностей в семье (график I.2.10.).

график 1.2.2.

@@@I.2.4. ДОВОЛЬНО ЛИ ВЫ СВОЕЙ ЖИЗНЬЮ В ЦЕЛОМ?

@@@I.2.5. ДОВОЛЬНЫ ЛИ ВЫ СВОИМ СУПРУЖЕСТВОМ?

График I.2.5.

@@@I.2.8 КАК ВЫ ОЦЕНИВАЕТЕ СЕБЯ КАК МАТЬ?

график I.2.8.

@@@I.2.11 УДОВЛЕТВОРЕННОСТЬ РАСПРЕДЕЛЕНИЕМ ОБЯЗАННОСТЕЙ

Обращает на себя внимание противоречивость сознания российских респонденток: они составляют большинство среди респонденток из трех стран, полагающих, что при равной квалификации женщины должны иметь преимущество перед мужчинами при устройстве на работу, в то же самое время, их большинство среди тех, кто считает, что, при условии достаточно высокого заработка мужа, женщина не должна работать. Характерной особенностью российских респонденток на фоне ответов замужних женщин из Венгрии, Западной и Восточной Германии является страх перед будущим. На вопрос о том, что представляется для них самым трудным в период политических и экономических перемен, 66% ответили: "жить с сознанием неизвестности в будущем" (так же ответили 64% восточных немок и только 4% венгерских женщин). Российским респонденткам труднее, чем другим, дается большинство перемен нашей жизни: воспитывать детей в соответствии с собственными взглядами настраиваться на новые требования в работе, отстаивать собственные интересы, поддерживать в новых условиях баланс между семьей и профессией, заботиться самой о собственной жизни и выполнении своих профессиональных планов, работать в условиях конкуренции, проявлять самой инициативу... Сопоставление ответов на несколько вопросов о супружеской жизни дает основание предположить, что с этой точки зрения российская семья наименее благополучна. Так, при самой высокой степени неудовлетворенности супружеством (о чем уже говорилось) и явной несбалансированности "дома" и "работы", именно в российских семьях наиболее велика власть женщин (82% по оценкам респонденток, в Венгрии 79%, в Западной Германии - 68%), самые мрачные впечатления об отпуске по уходу за ребенком, во время которого "осложнились отношения с мужем", и самая низкая, по сравнению с другими странами, оценка такой ценности как... любовь (в соответствии со значениями 5-бальной шкалы в Венгрии она составляет 4,85, в Западной Германии - 4,67, а в России - 4,44), Одновременно, именно в России самый высокий процент женщин, считающих, что сейчас "лучше всего живется мужчинам" (89% в России, 87% в Венгрии, 80% в Западной Германии).

Если же обратиться к ответам мужчин, то мы получим аналогичные результаты. Именно российские мужчины выделяются на фоне респондентов из других стран своей неудовлетворенностью "жизнью в целом" (ответ "очень недоволен" дали 23% респондентов из России против 18% западных немцев, 9% восточных немцев, 9% поляков, 8% венгров) и супружескими отношениями в частности (ответ "совершенно неудовлетворен" дали 7% российских респондентов против 2% западных немцев, 3% восточных немцев, 2% поляков, 3% венгров).

Российские мужчины чаще, чем остальные, считают, что жену нельзя назвать хорошей матерью (9% российских респондентов против 0% западных немцев, 6% восточных немцев, 1% поляков, 0% венгров). Вместе с тем, "идеал" семейных отношений, как его представляют российские мужчины, крайне трудно достижим и "задает" конфликтность, отношений в современной семье- Так, большинство мужчин (74%) считают, что "независимо от того, работает жена или нет, важно, чтобы дома всегда ждали уют и порядок"; что влияние женщин в профессиональной деятельности и политике может быть различным, зато а семейной жизни должно быть сохранено их преобладающее влияние. 64% мужчин согласны с тем, чтобы жена работала в том случае, "если дети будут ухожены". Наконец, 42,3% мужчин, при условии, что они зарабатывают достаточно, желали бы, чтобы их жены не работали совсем" Легко понять, во что реально воплощаются высказанные мужчинами мнения - в тот вариант "равенства", который выстроен на полуразрушенном фундаменте традиционной семьи.

Среди российских мужчин и самая высокая доля тех, которые сказали, что им не удалось достичь баланса между семьей и работой (17% российских респондентов против 8% западных немцев, 9% восточных немцев, 8% поляков, 15% венгров).

Таким образом, тональности ответов российских мужчин и женщин, практически идентичны и в наибольшей степени "окрашены" состоянием подавленности.

таблица I.2.2. Распределение ответов на вопрос: "Если бы материальные возможности позволяли,... я бы предпочла работать... - быть домашней хозяйкой" (ответы женщин), "я бы предпочел, чтобы моя жена работала... - не работала, была домашней хозяйкой" (ответы мужчин) (в % к числу ответивших)

Все это дает основание предположить, что российские респонденты в наибольшей степени ощущают "гнет дома", что напряженность и конфликтность гендерных отношений в России выше, чем в других странах, участвующих в исследовании. Это ставит под сомнение бытующий сейчас взгляд на семью как на главное убежище в период общественных потрясений. Семья, в особенности российская, не только не изолирована, но тесно вплетена в кризисную ситуацию, и не исключено, что именно внутри семьи социально-политический и экономический кризис поворачивается самой разрушительной своей стороной. Это предстоит осмыслить не только исследователям, но и тем, кто профессионально занят разработкой мер семейной политики.

Подчеркнем, что именно на этом фоне начала происходить смена представлений о женской занятости - процесс, который постепенно набирает силу в 90-е годы.

Обратимся в этой связи к данным о предпочитаемом респондентами образе жизни женщины (таблица I.2.2.).

Если судить по ответам мужчин и женщин, то можно сделать вывод, что только в Восточной Германии существует представление о доминирующей модели женской занятости - работа в течение неполного рабочего дня. В других странах она является предпочитаемой женщинами, но конкурирующей с моделью -домашней хозяйки". Россия - в числе этих стран, хотя именно в ней образ жизни домашней хозяйки отвергался на протяжении, по крайней мере, трех поколений женщин.

Особенностью Западной Германии является то, что существует яркое различие между представлениями женщин, работающих полный рабочий день, и представлениями всех респонденток, среди которых основная масса - домохозяйки. Это означает, что изменение образа жизни (профессиональная занятость) порождает и изменение представлений о предпочитаемом образе жизни. Характерно, что подобный эффект был достигнут за годы социализма и в Восточной Германии-Ни в России, ни в Польше, ни в Венгрии - в условиях почти полной женской занятости - этого не произошло, поскольку существовавшая в течение нескольких десятилетий практически единственно возможная модель образа жизни женщины была крайне противоречива и в условиях кризиса это обнаружилось в полной мере в желании, по крайней мере, трети респондентов вернуться к традиционному "разумному" распределению ролей в семье. И все-таки наши данные ясно показывают, что большинство как российских, так и нероссийских респондентов - мужчин и женщин - воспринимают в качестве нормы неполный рабочий день для женщин. Иными словами, большинство склонно выбирать не "естественное" разделение ролей, а возможности расширить все еще жесткие рамки мужской и женской роли. Следовательно, как для семьи, так и для общества наиболее острой остается проблема сочетания семьи и работы. К этому выводу подводят и результаты межкультурного сравнения; "главная точка, на которой проверяется успешность семейной политики, - это возможность соединения семьи и работы. Отсюда вытекает необходимость обеспечения мужчин и женщин квалифицированными рабочими местами, введение различных форм гибкого графика, организации рабочего времени мужчин и женщин с учетом интересов семьи" [13].

Представление о том, что мужская роль в обществе связана с самоутверждением в профессии, а женская - с семьей и детьми, широко распространено в России, несмотря на семидесятилетний период эмансипации. Но, как неизменно показывают результаты многолетних отечественных исследований семьи, "сегодняшние стереотипные образы мужа и жены непоследовательны и противоречивы: они представляют собой конгломерат традиционных и эгалитарных взглядов... Тем не менее, сдвиги в направлении эгалитаризации требований, предъявляемых каждому из супругов, налицо, а образы мужа и жены сейчас не столь дифференцированы, как в системе традиционных представлений" [15].

В целом можно было бы зафиксировать две интерпретации гендерных отношений в семье в нынешней России. Один представлен исследовательницами феминистского направления. С этой точки зрения, "миф о женском предназначении, столь стремительно сменивший старый миф об эмансипации советских женщин, точно так же выступает средством маскировки дискриминации женщин как в семье, так и в производственной сфере" [15].

Вторая интерпретация состоит в том, что в период реформ, проводимых в России, "резко усилились радикально феминистские взгляды и настроения, возбуждающие агрессивность женщин против мужчин, жен против мужей, что по сути явилось продолжением официальной советско-большевистской идеологии антисемейности, разрушения "мелкого" домашнего хозяйства [16].

Результаты нашего исследования показывают, что представления респондентов о женской и мужской роли равно как и о взаимоотношениях между мужчинами и женщинами в семье и профессиональном мире сложнее и противоречивее, чем это обычно представляют как исследовательницы феминистского направления, так и их антагонисты. Центром нашего исследования стала проблема двойной идентичности, или современных особенностей традиционного конфликта между семьей и профессиональным самоутверждением. Этот конфликт касается прежде всего женщин, но, как показывают наши результаты, он играет значимую роль в жизни российских мужчин.

В 1991 году, когда проводилось Европейское сравнительное исследование, женщины составляли 53% от общего числа занятых в хозяйстве России [17]. Доля женщин в общей численности специалистов с высшим и средним образованием также превосходила соответствующий показатель у мужчин и постоянно увеличивалась [18].

При этом нельзя не учитывать, что в 1991 году начались изменения, которые все более усложняли возможности сочетания женщинами семейной и профессиональной ролей, хотя общий уровень женской занятости, по оценкам специалистов составляющий 90% среди женщин трудоспособного возраста, не изменился. Так, в 1991 году в связи с закрытием предприятий бытового обслуживания на 37% сократились физические объемы бытового обслуживания населения, а в связи с недостатком средств на содержание детских садов снизилось - хотя еще и незначительно - число детей, посещавших их (если в 1990 году детские сады посещало 66,6% детей дошкольного возраста, то в 1991 году их численность составила 64%). Наконец, именно в 1991 году в России была официально признана безработица, которая, как и следовало ожидать, коснулась прежде всего женщин, имеющих малолетних детей [19].

Еще более значительные изменения происходили в это время в других постсоциалистических странах, в которых переход к рыночной экономики начал происходить раньше и в более "отчетливой" форме, чем в России. В этой связи особенно важно понять, какие культурные нормы сложились в европейских - прежде всего постсоциалистических - странах относительно "двойной" роли женщин.

По мнению наших респондентов, женщины имеют безусловное влияние в профессиональном мире. Причем оказалось, что именно в России (наряду с Венгрией) оно является самым высоким и составляет от 46% (по оценке мужчин) до 48-49% (по оценкам замужних женщин). При этом замужние женщины хотели бы усилить это влияние и получить даже небольшое преимущество по сравнению с мужчинами в профессиональном мире (такая же тенденция в Германии и Польше, исключение составляет Венгрия), а незамужние женщины хотели бы снизить это влияние (в чем они существенно отличаются от незамужних женщин Германии и Польши и солидарны с венгерками). Характерно, что мужчины в Германии и Польше согласны с женщинами, в России и Венгрии, напротив, они мечтают о том, чтобы влияние женщин в профессиональной сфере понизилось.

Ответы на эти вопросы четко обозначили главную коллизию, которая состоит в том, что признание важности профессиональной сферы в жизни женщины стало культурной нормой, по крайней мере,

таблица II.1.1. Влияние женщин в семье и в обществе (в % к числу ответивших)

^* В таблице II.1.1. цифра 1 означает влияние женщин в настоящее время, цифра 2 - то влияние, которое они должны иметь с точки зрения респондентов.

Далее...