следует обладать высоким ценностным профилем вообще (в особенности всех семейных ценностей), но также в сравнении с другими:

Кто они - российские "ментальные эмигранты"? Похоже, что "гедонисты" и "социалисты" "уходят"? в Западную Германию; "пуритане" и "работяги" - в Восточную; "свободолюбивые патриоты" и "традиционалисты" - в Польшу; те, для кого "важней всего погода в доме" и социальные ценности обращены прежде всего в сферу частной жизни - в Венгрию,

Кто же "остается" в России? Прежде всего, особенность "чисто российского" ценностного профиля состоит в том, что он тяготеет к срединным (т.е. по сравнению с другими странами более умеренным) шкальным значениям.

Означает ли это, что "чисто русские" - вопреки классическому стереотипу - ни к чему не относятся страстно? Или что а данном наборе ценностей не уловлено нечто центральное для наших респондентов? Или что они не чувствуют достаточной уверенности для идентификации "своих" ценностей? Или что велика доля случайных ответов (содержательно это также может означать недостаток идентичности)? А может быть это какой-то статистический артефакт? Во всяком случае, открывается большое поле для околонаучных фантазий.

Профиль ценностей обследованных российских женщин характеризуется прежде всего через негацию. Его отличают как от "профиля ценностных эмигранток", так и от реального ценностного профиля российских респонденток: крайне низкая ценность терпимости; относительно низкая ценность честности, трудолюбия, дисциплины, образования, самореализации; низкая ценность любви.

От "западно-германских русских" их отличает, в первую очередь, "прохладное" отношение к терпимости и солидарности, от "восточногерманских русских* - к работе, от "венгерских русских" - к любви и свободе, от "польских русских" - к гражданственности, традиции, родине, солидарности, а также, например, творчеству.

Заканчивая этот предварительный анализ, хочется лишь заметить, что даже грубая попытка операционализации понятия "менталитет" делает очевидным отсутствие в реальности свойства ценностной однородности российской популяции. Наличие такой однородности в составляющих большинство группах в других странах и возможность хотя бы приблизительно выделить содержательно те ценности, которые и создают эту однородность, позволяют предположить, что именно большой разброс и относительная непоследовательность ценностных выборов и являются одной из важных характеристик "российской ментальности". Эта попытка анализа может также свидетельствовать о том, что традиционные социологические методы изучения ценностных ориентации вряд ли могут восполнить недостаток глубокого изучения ценностей в специфическом семантическом контексте - и к российской действительности это относится, по-видимому, в первую очередь.

V.2.1. Тендерные стереотипы

Вопрос о характере гендерных отношений в России не может являться результатом отдельно взятого эмпирического исследования. Тем не менее в рамках заявленной темы исследования представляется весьма интересным анализ гендерных стереотипов, существующих у семейных мужчин и женщин, проведенный на основе результатов Европейского сравнительного исследования городской семьи.

Интересную информацию об имплицитном договоре в отношении мужских и женских ролей на рынке труда, существующем между мужчинами и женщинами, дает анализ их мнений по поводу приоритетных критериев распределения рабочих мест. (Таблица V.1.)

Русские мужчины наиболее часто, по сравнению с мужчинами других стран, считают, что если муж работает, то жена не должна претендовать на рабочее место; 80% мужчин (тоже самая большая доля по сравнению с другими странами) признают, что им было бы морально тяжело, если бы основным кормильцем стала жена. Однако, практически столько же мужчин опрошенных полагают, что главным критерием при приеме на работу должна быть квалификация - и доля ответивших таким образом, а также доля тех, кто считает, что предпочтение при приеме на работу должно отдаваться женщинам, превышает соответствующие показатели в других странах. Противоречивость мужских позиций во многих случаях довольно очевидна: часть из них одновременно утверждает и то, что квалификация, а не семейная ситуация должна определять прием работника, и то, что женщина не должна претендовать на рабочее место, и то, что женщинам должно отдаваться предпочтение - в особенности, незамужним матерям.

таблица V.1. Если рабочих мест мало, то по каким критериям они должны распределяться:

Несмотря на некоторые расхождения (мужчины выглядят более патриархально), все же достаточно ясно проступает и в мужских, и в женских ответах смешение разного типа установок: наиболее распространенной, подразумевающей приоритет мастерства, трудовых качеств работника и независимость их оценки от прочих обстоятельств, в том числе и от пола; традиционно-сексистской; детоцентристской и (в наименьшей степени) - феминистской. Причем, доля женщин, разделяющих идею справедливого главенства мужчин на рынке труда, весьма высока; примерно столько же женщин придерживаются совершенно противоположного взгляда, что приоритет должен быть отдан женщинам. Однако "латентная традиционность", выражающаяся в чувстве вины перед мужем за посягательство на мужскую роль (табл. V.1.5.) явно перевешивает чашу весов в сторону традиционных ролевых позиций.

Противоречивость отношения российских мужчин к изменениям женской роли видна и в их мнениях по поводу роли работающей матери. Так, признали, что работа жены делает ее независимой, около 30% российских мужчин (еще меньше в Венгрии; в Восточной Германии - 49%, в Западной Германии - 39%). Большинство российских мужчин считают, что жена должна иметь равное с ним право на работу¹⁰.

Однако, как мы помним, значительная доля считала также, что при определенных обстоятельствах жена не должна претендовать на рабочее место, а уж ситуация, когда из двух супругов работает только жена, вовсе невыносима для подавляющего большинства мужчин и почти для половины женщин); в то же время, среди них еще больше тех, кто придерживается убеждения, что независимо от того, работает жена или нет, дома мужа всегда должен ждать уют и порядок. (74%)¹¹, а дети должны быть при этом ухожены (71%).

Создается впечатление, что такой зыбкий компромисс между традиционной полоролевой сегрегацией и современным требованием автономии, эмансипации, профессиональной и иной самореализации женщины является не только результатом отчаянного сопротивления "консервативных" российских мужчин, отстаивающих традиционные мужские приоритеты (например, в российской выборке обнаруживается наибольшая доля мужчин, основным источником идентичности для которых служит работа). Эта противоречивая смесь различных идеологий, где представления о равенстве полов прекрасно уживаются с патриархальными стереотипами, характерна и для значительной части женщин. Неудивительно поэтому, что столь значительная доля их (33%) мечтают стать домохозяйками, что еще большая часть их вовсе не склонна считать это непривлекательным образом жизни (60%).

Основными причинами, почему женщины могут оставить работу, они считают желание заботиться о семье (65%) и непосильность совмещения семьи и работы (57%), а тезис о том, что женщина не оставляет работу лишь по финансовым причинам, вообще вне конкуренции: с ним согласны более 90% российских женщин, причем доля абсолютно согласных (79%) выше, чем даже в наиболее близкой по профилю "ролевой традиционности" Польше (табл. V.2.). Похоже, что даже в католической Польше женщины не так увлечены попытками дать "рациональное" с точки зрения традиционной полоролевой модели обоснование своей вовлеченности в профессиональный мир, как в России. Обоснование, которое принимается (и принималось во все эпохи) патриархально настроенными мужчинами. (Интересно отметить, что мужчины, обладающие более высокой квалификацией, с одной стороны, не так уверены

¹⁰ 64%, эта доля выше в Польше- около 70% и в NBL - 72%; ниже в Венгрии (54%) и, особенно, ABL (45%)

¹¹ Доля такого рода ответов русских и польских (72%) мужчин значительно превышает соответствующую долю в других странах (55% в Венгрии, 52% в АВL, 46% - в NВL)

таблица V.2. Женщина не остается дома дольше (например, дольше положенного отпуска по уходу за ребенком) по финансовым причинам (в % ко всем ответам женщин)

таблица V.3

.

в абсолютном равенстве женщин в семье и на работе, но, с другой стороны, и не так категоричны в требовании "уюта во что бы то ни стало", как мужчины с низкой квалификацией (табл. V.3.). Возможно, высококвалифицированные (и более образованные) мужчины несколько более восприимчивы к противоречиям как между стереотипами и реальностью, так и между различными стереотипами.)

Хрупкий "консенсус" российских мужчин и женщин все же колеблют женские амбиции. Оценки мужчинами и женщинами влияния женщин в профессиональной сфере, представления о влиянии в семье на удивление близки во всех странах (хотя в России женщины оценивают свое влияние в семье заметно выше, чем мужчины, и выше, чем где бы то ни было).

таблица V.4. а) Оценка в % влияния женщин (средняя величина)

б) Каким должно быть это влияние

Расхождения возникают в России и опять-таки Польше, когда речь заходит о норме женского влияния в различных областях жизни. Тут представления российских мужчин и женщин о том, каким должно быть влияние женщин в профессиональной и, особенно, политической сферах, начинают резко расходиться (табл. V.4.). Можно сказать, что налицо три типа "профилей влияния": гендерно-согласованный, тяготеющий к эгалитарному (Западная и Восточная Германии); гендерно-согласованный, тяготеющий к традиционному (Венгрия) и гендерно-рассогласованный (Польша, Россия) (табл. У.46.).

При "эгалитаристском гендерно-согласованном" профиле и мужчины, и женщины стремятся повысить влияние женщин в профессии и политике примерно до 50% (в этом смысле всех опередила Западная Германия) и снизить влияние женщин в семье (в этом отношении наиболее эгалитарна Восточная Германия, хотя даже и там нельзя говорить о стремлении к равенству в семье: все же в идеале женская прерогатива сохраняется)¹².

В Венгрии и мужчины, и женщины хотели бы скорее снизить, чем повысить влияние женщин в профессиональной сфере, их вполне устраивает "внутрисемейный матриархат": женщины не хотят "делиться" влиянием в семье с мужчинами, а мужчины на него и не претендуют. Лишь в политическую сферу и мужчины, и женщины несколько больше

¹² Интересно, что в Восточной Германии и мужчины и женщины крайне низко оценивают реальное влияние женщин в профессиональной области. Поскольку, судя по объективным показателям женской занятости эта оценка кажется существенно заниженной, она, в какой-то мере, возможно, отражает феминистские/эгалитаристские ориентации жителей Восточной Германии склонны впустить женщин, однако оценка женского влияния останавливается на весьма скромной отметке 34-35%: бал по-прежнему будут править мужчины.

Польский, и в особенности, российский "профили" отличаются большой гендерной рассогласованностью: женщина претендует на значительно большую долю "общественного пирога", чем мужчины склонны были бы им уступить. Это особенно заметно в России, где женщина претендует (в среднем, конечно) даже на большее, по сравнению с мужчинами, влияние в профессиональной сфере, в то время как мужчины склонны даже занизить желаемое участие женщин по отношению к реальному¹³; в политической сфере российские мужчины склонны удерживать бразды правления больше, чем мужчины во всех остальных обследованных странах.

Российские женщины более резко стряхивают со своих плеч бремя семейной власти и ответственности, чем этого ожидают от них мужчины (оценка желаемого влияния в семье у женщин понижается на 12 пунктов по сравнению с их оценкой своего действительного влияния семье; у мужчин только на 5 пунктов). Хотя в результате они почти сходятся, можно предположить, что на самом деле для достижения одного "запланированного" результата женщины должны были бы "отдать" гораздо больше, чем мужчины склонны "принять".

Таким образом, похоже, что "гендерная борьба" развивается в России весьма остро, хотя и не выливается в форме заметных и сколько-нибудь влиятельных общественных акций и движений. Сдерживаемые укоренившимися традиционными стереотипами собственного сознания, страдая от чувства вины за отреагирование своих амбиций во внешнем "мужском" мире, российские женщины берут реванш за гендерный дисбаланс в обществе, в первую очередь, в своей епархии - в семье. Показательно, например, что российские женщины оценивают коэффициент участия мужей в домашнем хозяйстве и воспитании детей как чрезвычайно высокий по сравнению с другими странами и даже превышающий 50% (что, разумеется, является некоторой аберрацией и не отражает реального положения вещей, т. к. не согласуется ни с другими данными, ни со здравым смыслом) и в то же время, именно российские женщины наименее удовлетворены участием мужей как в домашнем хозяйстве, так и в воспитании детей (табл. V.5., V.6.). По-видимому, "гендерное счастье" на традиционной (Венгрии) или эгалитарной (например, Восточная Германия) почве "работает" лучше, чем при противоречивом сочетании того и другого, характерном для русских семейных мужчин и женщин.

¹³ Кстати Россия "лидирует" по числу профессионально-ориентированных мужчин. Возможно, этот результат отражает сложные конкурентные чувства определенной части мужчин.

таблица V.5. Оценка женами участия мужей в д/х и воспитании детей (в %) (средние величины)

таблица V.6. Оценка женами собственной удовлетворенности участием мужей в домашнем хозяйстве и воспитании детей* (в %)

А) Удовлетворенность участием в д/х

Б) Удовлетворенность участием в воспитании детей и уходе за ними

* Опущена группа, давшая промежуточные ответы Суммировались шкальные значения 1 + 2 (неудовлетворенность), 4+5 (удовлетворенность).

Напряженное, дистантное отношение между полами достаточно выпукло выступает в ответах российских мужчин и женщин на вопрос о том, каков их опыт общения с людьми своего и противоположного пола. При этом предлагалось одиннадцать суждений, каждое из которых относилось к общению с женщинами/мужчинами и оценивалось по 5-бальной шкале от "совершенно не согласен" до "совершенно согласен" - в результате получилось 22 распределения мужских и столько же женских оценок тендерного общения (табл. V.7., V.8.). Приведем список высказываний.

Видно, что эти высказывания могут быть с определенной долей условности сгруппированы. Первую группу составляют утверждения, характеризующие, прежде всего эмоциональные межличностные отношения: понимание, доверие, эмоциональную поддержку, конфликты. Вторая включает параметры, скорее, деловых отношений: профессиональный рост, конкуренция на работе. Суждения третьей группы относятся в большей мере к социальному взаимодействию: практическая поддержка, конкуренция в частной жизни; они не столь эмоционально окрашены, как суждения первой группы. Четвертая группа высказываний - "восхищение" и "пример в жизни". Здесь, на наш взгляд, важно

Название в таблицах

таблица V.7. Восприятие женщинами опыта отношений с мужчинами и женщинами^**, (%)

+** Исключены промежуточные ответы. Число ответивших: от 471 до 479 замужних женщин.

"Да" - позиции "согласна" + "совершенно согласна" (4 + 5); "нет" - "не согласна" + "совершенно не согласна" (1 + 2).

*** М - с мужчинами. Ж - с женщинами.

таблица V.8. Восприятие мужчинами опыта отношений с мужчинами и женщинами^****, (%)

^**** Исключены промежуточные ответы. Исключены промежуточные ответы. Число ответивших: от 185 до 189 женатых мужчин. "Да" - позиции "согласен" + "совершенно согласен" (4 + 5); "нет" - "не согласен", + "совершенно не согласен" (1 + 2).

измерение "восхищения": примерами в жизни служат обычно те, кто восхищает - однако, к этому добавляется имплицитное измерение уважения. Просто восхищаться можно розой или птицей - такие объекты не обязательно должны вызывать уважение.

Наконец, последняя, пятая "группа" состоит всего из одного суждения - "мужчины/женщины придают мне важные импульсы в жизни", частично подразумевающего культурный стереотип более или менее замаскированной сексуальной игры как стимула человеческой активности.

Анализируя полученные данные, можно с достаточной уверенностью сделать заключение о весьма высокой тендерной сегрегации ориентации опрошенных в общении.

У женщин все высказывания первой группы относятся, скорее, к своему, чем к противоположному полу, у мужчин три из четырех: исключение делается для эмоциональной поддержки. Все суждения второй и третьей групп и мужчины, и женщины склонны в большей мере относить к собственному полу; то же самое справедливо для женщин в отношении суждений четвертой группы - и уважение, и восхищение они чаще испытывают по отношению к женщинам. Мужчины же чаще восхищаются женщинами, хотя несопоставимо чаще в качестве примеров избирают мужчин. Лишь с последним высказыванием о "важных жизненных импульсах" опрошенные согласны чаще по отношению к противоположному полу, чем к собственному, причем представители другого пола "активизируют" почти половину мужчин и менее трети женщин.

Возможно, это предположение кажется слишком смелым, но создается впечатление, что наши опрошенные "нарисовали" портрет двух в духовном и социальном смысле гомосексуальных субкультур, где люди ориентированы на отношения доверия, понимания, поддержки, уважения, подражания, равно как и открытой, осознанной борьбы преимущественно внутри собственного пола; взаимодействие же между полами в значительной мере построено для мужчин на "восхищении", "импульсах" и "эмоциональной поддержке", для женщин отчасти на потребности практической и эмоциональной поддержки со стороны мужчин. Интересно в этой связи, что "эмоциональная поддержка" со стороны людей противоположного пола, похоже, как-то сочетается в сознании части опрошенных - особенно женщин - с отсутствием доверия (взаимопонимания) с ними.

Хотя мужчины реже, чем женщины, говорят об отсутствии в их личном опыте позитивных межличностных отношений (первая группа суждений) с людьми противоположного пола и несколько чаще признают возможность конфликтных отношений, женщины значительно реже признают какие-либо конкурентные отношения, в том числе с лицами своего пола, и реже отмечают наличие объектов идентификации или "стимуляторов активности" как среди лиц своего, так и другого пола ("примеры", "восхищение", "импульсы").

В целом, более всего мужчин и женщин сближает опыт поддержки со стороны лиц другого пола; для мужчин эмоциональной, для женщин и практической. У мужчин прослеживаются также и "романтические" ожидания в отношении женщин, меньше выраженные у женщин в отношении мужчин (таблицы V.7., V.8.).

Особенности российского "тендерного профиля" подчеркиваются 'сопоставлением с другими странами: некоторые тенденции в России выражены сильнее, некоторые свойственны всем бывшим социалистическим странам в отличии от Западной Германии (особенно России и Польше), а иные специфичны для российского массива опрошенных. Не имея возможности представить здесь полный сопоставительный анализ, остановимся лишь на тех параметрах, которыми результаты по России при самом первом рассмотрении отличаются от полученных в других странах.

Российские мужчины "лидируют" по количеству тех, кто отказал женщинам в доверии (пальму первенства они в этом вопросе разделяют с венграми), в способности оказать практическую поддержку и даже вызывать восхищение. Одновременно, среди них наиболее велика по сравнению с другими странами доля тех, кто формирует доверительные отношения с другими мужчинами, чувствует, что мужчины их понимают (для сравнения Р - 77%, Западной Германии - 49%), чьими примерами служат мужчины (аналогично в Западной Германии), кто восхищается мужчинами (например, Россия - 21%, Западной Германии - 8%), растет благодаря им профессионально - но и конкурирует с ними в частной жизни (Россия - 27%, Западной Германии - 20%, Польша - 14%),и конфликтует (Россия - 40%, Западной Германии - 27%, Польша - 18%).

Далее...